Дневник странствующего проповедника

Том 5, глава 12

18 декабря - 30 января

Стремление Домой

В начале декабря 2003 г. я был в Варшаве.  Регистрируясь на рейс в аэропорту, я вдруг услышал, что кто-то крикнул: "Хари Бол!". Подняв глаза, я увидел стюардессу, проходящую мимо вместе с экипажем. В этот момент у меня проверяли билеты, поэтому я просто улыбнулся в ответ. Я летел в Лондон, где должен был пересесть на рейс до одной исламской страны. Войдя в самолет часом позже, я увидел ту же стюардессу, и она вновь поприветствовала меня радостным "Хари Бол!"

«Хари Бол!», - ответил я. По ее бэйджу я определил,  что она является главной стюардессой.

Когда мы взлетели, она подошла и присела на подлокотник сиденья около прохода, как раз напротив меня. Несколько пассажиров от удивления подняли брови, но её это не обеспокоило. «Я могу себе это позволить», - сказала она, - «я уже двадцать лет работаю в этой компании, а в следующем месяце ухожу на пенсию».

«Поздравляю Вас», - сказал я.

Ее лицо вдруг стало серьезным. «Вы знаете», - сказала она, - «в молодости я была замужем за преданным Харе

Кришна».

Тут поднялись мои брови. «О, в самом деле?» - спросил я.

«Да, - сказала она, - но к тому времени, как мы встретились, он уже оставил движение. Он был учеником основателя, Свами Прабхупады. Он оценил его уход, как "плюх".

«Да, - сказал я, - это звук, который издает предмет, падая в океан. Когда преданный оставляет движение и вновь падает в океан материального существования, мы называем это "плюх".

«Конечно, он боролся с решением покинуть движение, - сказала она. Он даже  не рассказывал мне, что был преданным до нашей свадьбы. На протяжении многих лет я видела, что он борется с собой. С одной стороны у него был глубокий интерес к духовному, но с другой стороны у него было неконтролируемое желание наслаждаться материальным.

Однажды вечером мы выпили, и под влиянием импульса он повел меня в ваш храм, в пригороде Лондона, в имение,

которое пожертвовал Джордж Харрисон. Я не помню подробностей, но когда он начал плакать перед алтарем, нас попросили выйти. Это  был единственный раз, когда я посещала ваш храм.

По прошествии некоторого времени мой муж поддался материальным страстям и начал принимать наркотики. В отчаянном желании помочь ему, я взяла у друга главную книгу вашей веры, Бхагават-Гиту как она есть. Мой муж очень часто рассказывал о ней. Мне пришлось перечитать эту книгу десять раз от корки до корки в надежде узнать, что же именно приносило когда-то удовлетворение душе моего мужа.

По мере изучения Гиты, я начала делиться с ним своим пониманием, желая возродить его веру. Я даже запоминала и цитировала ему стихи, когда ему было действительно плохо от наркотиков. Всё более привязываясь к наркотикам, он начал воровать, чтобы достать их, и я часто лихорадочно искала в Гите советы и аргументы, которые помогли бы ему удержаться от дальнейшей деградации.

Но все это было бесполезно. По прошествии времени всё это вместе - наркотики, внутренние конфликты, и давление извне - привели его к сумасшествию. Я была вынуждена отправить его в психиатрическую больницу. Он так и не поправился, и до сих пор находится там.

Она говорила настолько эмоционально, что даже рядом сидящие пассажиры слушали её. Они, должно быть, были так же удивлены, как и я.

Это была очень большая потеря для меня, - продолжала она, - и я больше не выходила замуж.»

Затем она положила руку на мое плечо.

- Но знаете ли Вы, как я пережила это и многие другие трагедии моей жизни? - спросила она.

- Как? - переспросил я от лица всех слушающих пассажиров.

- Философия Бхагавад-Гиты, - сказала она с вновь появившейся улыбкой. Я по-прежнему читаю Гиту каждый день. Это моя настольная книга. Если бы я не читала её, то, вероятно, была бы сейчас там же, где и мой бывший муж. Скоро я ухожу на пенсию и планирую купить маленький домик в Уэльсе. А знаете ли вы,

как я хочу проводить время?

- Нет, мэм, - сказал я. - Как же?

- Читая Бхагавад-Гиту, - ответила она.

Неожиданно самолет попал в бурю, и замигала лампочка, требующая пристегнуть ремни. Стюардесса кивнула, подтверждая своё последнее высказывание, и пошла. Когда она уходила, я крикнул ей: "Мэм, могу я получить адрес психиатрической больницы? Я бы хотел помочь вашему бывшему мужу".

Она покачала головой.

- Нет, - сказала она, - я не могу этого сделать.

- Пожалуйста, - сказал я, - это важно для меня. Он мой духовный брат.

- Прошу прощения, - ответила она, остановившись в проходе, - я не хочу снова открывать эту главу моей жизни.

Когда самолет приземлился, и пассажиры начали выходить, она стояла около двери, вежливо улыбаясь. Я остановился и мягко попытался вдохновить её сообщить мне адрес больницы, где находится её муж, но она так и не сказала.

"Проходите!", - закричал человек позади меня.

Я поблагодарил стюардессу за то, что она поделилась со мной своей историей, но всё же вышел из самолета со смешанными чувствами. С одной стороны, я был счастлив, что встретил человека, который нашел такое прибежище в учении Бхагавад-Гиты, но всё же расстроился, услышав, что мой духовный брат не сумел сделать то же самое.

В аэропорту Хитроу я должен был совершить пересадку.  В мужском туалете сменил вайшнавскую одежду на что-то более западное и ждал посадки на следующий рейс. Я чувствовал себя не очень комфортно, так как мне пришлось снять кантхималы и брахманский шнур и вместо этого одеть кепку-бейсболку нью-йоркских «Янкиз».

Я направлялся в одно из самых консервативных исламских государств. Для ознакомления со страной я купил книгу Шариата, свод исламских законов, который строго соблюдают в мусульманском обществе. Как только самолет взлетел, я принялся за чтение, и некоторые из правил заставили мои брови подняться даже выше, чем прежде:

Шариат требует, чтобы убийца был казнён тем же образом, каким он убил сам, но может быть освобождён, если семья потерпевшего согласится принять выкуп вместо его смерти.

Вору нужно отрубить руку, а при повторной краже лишить второй руки и ноги.

Мужчина может иметь четырёх жён, но не может жениться на двух сёстрах.

Тело женщины всегда должно быть полностью покрыто, исключение составляет лишь пребывание дома в кругу близких.

Я начал осознавать строгость законов страны, в которую собирался въехать, и как только мы приземлились, спрятал мой Нрисимха шалаграм поглубже в сумку, надеясь, что при обыске таможенники Его не найдут.

Но ничего не вышло. После оформления иммиграционного листа, я приблизился к таможенному контролю, но был остановлен двумя женщинами в бурках. Бурки - это одежды, которые носят мусульманские женщины, совершенно чёрного цвета, даже глаза закрывающие чёрной вуалью. Они попросили меня отойти всторону. Затем подошли двое

мужчин в накрахмаленных белых одеждах и попросили меня выложить всё, что у меня есть, на стол. Когда я  выложил свою шафрановую одежду, они были явно удивлены. Но когда я выложил на стол Шримад-Бхагаватам, их глаза открылись ещё шире.

- Что это? - спросил человек на ломаном английском.

- Это… книга историй, - ответил я.

- А что в той сумке? - спросил он, указывая на сумку, висящую на плече.

- Ничего особенного, - сказал я, делая вид, что не понимаю его желания заглянуть в неё.

- Положите её на стол, - сказал он.

У меня не было выбора, и через несколько мгновений они уже обследовали чётки и, к моему ужасу, мой Нрисимха шалаграм.

"Мой Господь, - тихо молился я, - пожалуйста, прости меня".

Один из таможенников начал нюхать шалаграму.

- Что это? - спросил он.

Я был настолько расстроен, что не смог ответить.

- Что это? - нетерпеливо переспросил он.

- А на что это похоже? - сказал я, не желая усугублять своё расстройство отношением к шалаграму как к чему-то мирскому, тем более перед Самим Господом.

- Это похоже на камень, - сказал он.

- Ну и…? - спросил я.

И он положил шалаграм обратно в сумку.

Похоже, они хотели бы обследовать и оставшиеся вещи, но неожиданно подошел ещё один таможенник.

«Вы солдат?» - спросил он меня.

Теперь я ясно видел выход из затруднительного положения. «Да, сэр», - ответил я доверительно, вспоминая годы, проведённые в морской пехоте. – «Ефрейтор Тиббиц. Первый под-батальон, корпус морских пехотинцев Соединенных Штатов. Моя компания исполняет обязанности в этом регионе.

«Прекрасно», - ответил он, повернувшись к остальным служащим. - Пропустите его».

Когда я вышел из аэропорта, я услышал, как громкоговорители из ближних мечетей напоминали верующим, что сейчас время поклоняться Мекке. И многие люди расстилали на земле коврики, чтобы читать молитвы. Я видел даже, что некоторые машины останавливались, откуда выходили люди, и, отойдя на обочину, возносили молитвы.

Меня встретили и повезли туда, где я должен был остановиться. Как и в других мусульманских странах, я заметил, что улицы здесь были чистые, везде царил порядок. Было заметно отсутствие баров, дискотек и ночных клубов, а мужчины и женщины не смешивались на улице. Различить их было очень легко: мужчины носили ярко-белые накрахмаленные одежды, а женщины - черные бурки, покрывающие их с головы до пят.

- Наденьте обратно бейсболку, - сказал водитель, когда мы подъезжали к его дому.

- Но до двери осталось всего несколько метров, - сказал я, немного удивившись.

- Достаточно будет одной жалобы, - рассудительно заметил он.

Программы проводились по вечерам в разных домах, тихо, с закрытыми дверями, не пропускающими шум. Мне сказали, что программы не запрещены, но слишком много их здесь не потерпят.

  В течение всего  визита, я давал больше лекций, чем киртанов. У меня было достаточно времени, чтобы читать, поэтому я мог о многом рассказать. Было невозможно свободно выходить на улицу, поэтому я большей частью находился в своей комнате. За семь дней мне удалось прочитать "Учение Шри Чайтаньи" от корки до корки.

Я не привык весь день сидеть в помещении. Чувствовалось беспокойство, почти отчаяние. "Я хочу уехать домой", - громко сказал я себе однажды утром.

 Но через несколько мгновений, взглянув в зеркало, я отругал себя. "Дом? - спросил я. - Дом? Ты же в отречении. Ты должен стыдиться себя самого!". Затем я придумал наказание за мое минутное отступление от санньяса дхармы.

"Завтра, - дал я обет, - я буду поститься весь день".

На следующий день после поста пришел хозяин дома и сказал, что сегодня мы едем за город, где состоится программа с участием рабочих из Индии. "Чернорабочие из-за границы? - подумал я. – Похоже, программа будет совсем простой".

Когда мы проезжали пригород, я заметил много финиковых деревьев, растущих вдоль дороги. Водитель повернулся ко мне:

- В Шариате говорится, что можно получить огромное благо, срубая финиковые пальмы в большом количестве.

- Неужели? - спросил я.

- Да, - ответил он, - а еще говорится, что Бог накажет того, кто собьет верблюда машиной. Эти животные находятся здесь под  защитой. Но если он всё же сделает это, то получит мгновенную реакцию. Верблюды очень большие, у них длинные веретенообразные ноги и тяжёлые тела, поэтому они сразу же проломят лобовое стекло. Многие люди уже погибли от этого.

- Это интересно, - сказал я.

Водитель повернулся с немного озадаченным взглядом.

- Интересно? - спросил он

- Интересно не в плане развлечения, - ответил я, - это познавательно.

Он не понял моего комментария, что только прибавило расстройства, которое я и так испытывал, живя в изоляции.

Я также чувствовал озноб после моего вчерашнего поста собственного сочинения. "Я, определённо, хотел бы оказаться сейчас во Вриндаване", - сказал я себе.

Мы остановились у старого склада. "Здесь я задержусь ненадолго", - подумал я.

Натянув мою кепку «Янкиз» прямо на лоб, я отстегнул ремень, выпрыгнул из машины и быстро пошел к входу, пока местные жители не заметили меня (такие предосторожности стали уже обычным делом).

Зайдя в офис для приёмов, я был удивлен, услышав запись замечательного бенгальского киртана, доносящегося из динамиков.  "Звуки из духовного мира, - сказал я себе, - это подобно пребыванию в Майапуре". Я закрыл глаза и приостановился немного послушать эти благоприятные звуки.

Организатор взял меня за руку. "Пойдемте в главную комнату", - сказал он. Нехотя я оторвал себя от короткого момента пребывания в духовном мире.

Но какой неожиданный сюрприз ожидал меня впереди! Открыв дверь, я был ошеломлен. В комнате была группа 40 бенгальцев, многие в дхоти и курте, играющих на мридангах и караталах, поющих святые имена и танцующих в экстазе. Оказывается, я слышал не запись - это был живой киртан.

Преданные пели, а все остальные подпевали:

"Гаурангера дути пада, джар дхана сампада, се джане бхакати-раса-сар".

Это был бхаджан Шаварана-Шри-Гаура-Махима (Слава Шри Гауранги) из Прартханы Нароттама даса Тхакура:

"Любой, кто принял покровительство лотосных стоп Господа Чайтаньи, может понять истинный смысл

преданного служения".

"Гаурангера мадхура-лила, - пел всё громче ведущий киртана, - джар карне прабешила, хридойа мирмала бхело тар".

А затем снова пел хор голосов на их родном языке:

"Любой, кто принял покровительство лотосных стоп Господа Чайтаньи, может понять истинный смысл преданного служения".

 Глядя вверх, с воздетыми к небу руками, они пели:

"Дже гаурангера нама лой тара хой премодой, таре муй джай болихари".

"Любой, кто просто примет святое имя Гаурасундары, Шри Кришны Чайтаньи, немедленно разовьет любовь к Богу. Таким людям я скажу: "Браво! Очень хорошо! Превосходно!".

Мужчины танцевали очень изящно, а их лица и движения были полны чувств. Они были настолько погружены в киртана расу, что не заметили, как я вошёл.

Но неожиданно они увидели меня и, упав передо мной, начали предлагать поклоны. Я был смущён, чувствуя себя недостойным внимания людей, испытывающих такие чувства к Господу Чайтанье.

Один из них вручил мне барабан, и я начал медленно петь:

"Шри кришна-чайтанья прабху дойа коро море, тома бина ке дойалу джагат-самсаре".

"Мой дорогой Господь Шри Кришна Чайтанья Махапрабху, пожалуйста, будь милостив ко мне, ибо во всех трёх мирах кто более милостив Твоей Светлости?".

Забыв, где находимся, мы снова и снова погружались в нектар воспевания святых имен в течение часа. Несмотря на то, что мы были незнакомы, совместное воспевание сделало нас одной духовной семьей, и мы воспевали и

танцевали так, словно знали друг друга много лет.

После завершения киртана, я предложил им выбрать тему для обсуждения.

Прозвучал небольшой хор мужских голосов. "Расскажите о Гауранге Махапрабху", - сказали они в унисон.

И я рассказал о лиле принятия санньясы Господом Чайтаньей. Когда я дошёл до того момента, как парикмахер обстриг прекрасные длинные чёрные волосы Господа, в глазах нескольких человек появились слёзы.

Через час я решил, что уже становилось поздно и закончил лекцию. Но мне немедленно вручили мридангу. "Еще киртан! - сказали они. - Еще киртан!".

"Кто же кого вдохновляет? - подумал я. - Эти люди очень милостивы ко мне".

Мы снова устроили киртан, а затем насладились традиционным бенгальским пиром, венцом которого стало любимое блюдо Господа Чайтаньи - листовые овощи, называемые шак. В конце меня от души накормили бенгальскими сладостями.

За три часа общения с этими людьми, я вынес важный урок. В их обществе я позабыл дискомфорт, пребывая в незнакомом месте, и чувствовал себя совершенно как дома, в духовной атмосфере. Ко мне пришло осознание, что, несмотря на то, что мои самые любимые места пребывания, святые земли Вриндавана и Майапура, находятся далеко в Индии, они могут проявиться там, где преданные воспевают Святые Имена Господа. Это был очень ценный урок, и я молюсь никогда о нем не забывать.

"Когда Кришна пришёл на землю, Он явился во Вриндаване. Несмотря на то, что в настоящий момент я живу в Америке, моей обителью по-прежнему остаётся Вриндаван, потому что я всегда думаю о Кришне. Хотя я могу находиться в Нью-йоркской квартире, мое сознание - во Вриндаване, и это также благоприятно, как жить там". (Шрила Прабхупада, Бесценный Дар, стр.128).

www.traveling-preacher.com

Официальный вебсайт Дневника странствующего проповедника.